Ученые, прошедшие с аграрной наукой долгий путь, могут рассказать, какой она была в свои лучшие времена и во время упадка, знают не понаслышке весь процесс становления технологий – успехи и ошибки. И сегодня, когда обмен ноу-хау стал так прост и доступен, важно не сделать новых ошибок и опираться на уже имеющиеся научные основы.
О тонкостях трансферта технологий, целесообразности ухода от паровых полей, экологичности нулевой технологии и идеальной модели взаимоотношений «наука – производство» мы поговорили с заведующим лабораторией адаптивной и агроландшафтной технологии НПЦ ЗХ им. А.И. Бараева Канатом Акшаловым.
– Канат Ашкеевич, вы целенаправленно выбрали сельскохозяйственную науку или за вас это сделала жизнь?
– Поскольку родом я из сельской местности – вырос в Акмолинской области, Ак-Кольском районе, селе Урюпинском, то с детства знаю сельскую жизнь и сельские проблемы. Я видел огромный труд сельчан, моих родителей, и как-то естественным образом связал свою жизнь с сельским хозяйством.
В студенческие годы мы развивались интеллектуально, читали много газет. Как правило, читали везде – на лекциях, в автобусе, в парке, во время учебы писали много научных работ. В то время я более подробно узнал о Казахском НИИ зернового хозяйства, расположенном в Шортанды, об их научных достижениях. Говорить про науку в то время было естественным. Много слышал и читал про Александра Ивановича Бараева, Эрвина Францевича Госсена, Мехлиса Касымовича Сулейменова – работа этих ученых и их научные взгляды живо обсуждались в студенческой среде, благо, я жил недалеко от Шортанды. Во время зимних каникул перед окончанием университета я посетил НИИ в Шортанды и встретившись с А. А. Зайцевой, А. И. Бараевым, Б. А. Копеевым, окончательно решил попробовать себя в науке. И остался в ней на 48 лет.
Когда и как обесценилась наука
– За 48 лет непрерывной работы вы повидали разные периоды в нашей науке. Что сегодня радует вас в казахстанской аграрной науке?
– Да, были разные периоды развития науки. Был расцвет в 70–80-е годы. Затем были трудности – все начали заниматься наукой: и министр, и депутат, и секретарь райкома, обкома. Только от этого не польза была, а вред. Все диссертации защитили, и наука обесценилась. Докторов наук много, а тех, кто действительно занимается наукой, у кого достаточный потенциал, – тех единицы. Сейчас в последние один-два года поняли значение науки. Но возвращение ее авторитета требует времени.
Радует меня сегодня то, что больше внимания стали обращать на молодежь. Есть попытки создать условия для научной деятельности, в том числе большие возможности для получения финансирования, гранты, научные стажировки. Есть возможности для сотрудничества с ведущими научными центрами мира для изучения языков. Необходимость знания языков стала как никогда актуальной. Кроме того, сейчас и фермеры больше стали спрашивать советов у науки – это меня радует и заставляет нас подтягиваться: знать условия фермеров, отвечать их пожеланиям и видеть свои результаты на их полях. В настоящее время есть возможность сотрудничать с ведущими научными центрами Европы, Америки, Японии, России. Это замечательно. Сейчас есть возможность научных публикаций в ведущих изданиях мира, что позволит казахстанским ученым показать результаты своих достижений и сравнить их с зарубежными. С их помощью ученые за рубежом узнают о нас, предлагают сотрудничество.
– А есть ли что-то, что, наоборот, огорчает?
– Много администрирования, мало самостоятельности, плохо работают ученые советы, с коллективом ученых не советуются при назначении директоров, ну и низкая зарплата ученых тоже не стимулирует. За эти годы мы потеряли интерес молодых к науке, и в результате сейчас есть кадровый дефицит. Мало молодых людей хотят заниматься наукой.
– Бывали ли на вашей памяти такие моменты, когда ваше мнение расходилось с общепринятым на тот момент в научной среде, и если да, то чего это касалось?
– Да, так было, когда Мехлис Касымович Сулейменов – мой руководитель – выдвинул на основании наших совместных исследований концепцию интенсивного беспарового земледелия в степных регионах России и Казахстана. Она была направлена на увеличение производства сельскохозяйственной продукции и защиту почв от деградации. Эта концепция предусматривала отказ от паровых полей. Однако вместе с тем она шла вразрез всем теориям того времени. Мы тогда испытали огромное давление: от ученых до партийного руководства. Конечно, основное давление испытывал Мехлис Касымович. Но эту идею я бескомпромиссно отстаивал на всех уровнях, как один из соавторов этой концепции.
Казахстан не Канада: посмотрел, увидел, перенял – не работает
– А как вы относитесь к трансферту технологий из-за рубежа? Что нужно знать, прежде чем переносить опыт других стран на наши поля?
– Механически переносить технологии других стран – это, конечно, не выход. Нам надо изучать их опыт, знать их принципы, методику. Почвенно-климатические условия, как правило, совершенно разные. Например, при всей схожести климата зерносеющих регионов РК с канадской провинцией Саскачеван, у нас другие погодные условия. Как следствие, не всегда их подходы приемлемы, и достигнутые ими результаты не всегда могут быть реализованы у нас.
Я могу уверенно сказать, что наши исследования в Шортанды по уровню решения вопросов не уступают уровню той же Канады. Я это говорю, хорошо зная их системы земледелия. Особенно надо быть аккуратно с сортами: в отдельные годы мы можем получить результат, но это большой риск. У нас условия выращивания в одном только Северном Казахстане различаются: от Акмолинской области до Северо-Казахстанской. Кроме того, есть различные агроландшафты, микрозоны и т. д. При переносе технологий и сортов надо советоваться с местной наукой. «Пришел – увидел – перенял» для нас не пойдет.
– Но ведь какие-то удачные примеры приходят в голову при словах «зарубежный опыт»…
– К однозначно удачным можно отнести методы защиты почв от эрозии, а также диверсификацию растениеводства. В настоящее время мы активно совершенствуем систему прямого посева, которая успешно разработана, в частности в Канаде, и применяется также в других странах.
– А неудачные примеры?
– Неудачный – зернопаровая система земледелия, а именно увлечение паровыми полями. На первом этапе Канада и Америка тоже столкнулись с такой проблемой. Сейчас они отошли от этих подходов в земледелии, но сделали много ошибок. Эти ошибки мы тоже повторили. Мы знаем горькие уроки под названием «Пыльный котел», который в некоторой степени был связан с широким применением паровых полей и отвальной обработки почвы. У нас это тоже привело к эрозии почв, и результат той практики – много оврагов, сильная расчлененность территорий.
Сюда же можно отнести и то, что сегодня ряд фермеров злоупотребляют трансфертом сортов и попытками перенести на наши поля, например, украинский опыт, что уже приводит к большим потерям.
От разрушения почвы – к восстановительному земледелию
– C парами очень тонкий момент, вокруг этой темы уже довольно длительное время идет много споров. Стоит ли оставить пары в прошлом?
– Да, пары – это прошлый этап. Но отказ от них требует заметного повышения культуры земледелия, рыночных подходов, совершенствования системы субсидий. Как раз современные технологии основаны на интенсивном возделывании культур без паровых полей. Опыт передовых фермеров это показывает. Если мы хотим сохранить землю, оставить ее потомкам плодородной, то должны постепенно переходить к экологическому земледелию. Сейчас в мире много говорят о здоровье почв, о восстановительном земледелии. Эти вопросы возникают вследствие применяемых систем земледелия и в том числе от применения паровых полей, многократных механических обработок почвы. Зачастую пары применяют без должного ухода, и они приносят только вред.
– Экологические аспекты применения нулевой технологии – что более экологично: обрабатывать почву или вносить пестициды на регулярной основе – против сорняков/болезней/вредителей?
– Нулевая технология в принципе сохраняет землю. На переходном этапе можно сочетать сокращенные обработки почвы с применением пестицидов. Есть, конечно, вопросы по пестицидной нагрузке, но в наших условиях это не настолько актуально, как, например, в Европе. Есть такие культуры, которые требуют многократного применения пестицидов.
Наши многолетние исследования показывают, что при высокой культуре земледелия пестицидную нагрузку можно уменьшить за счет чистоты полей, диверсификации. Нулевая система обработки почвы не догма – ее надо применять дифференцированно. Но в принципе мы по нулевой системе обработки почвы получаем урожай на уровне традиционной интенсивной. Переход на нулевую требует времени. Канада шла к этому примерно 20 лет.
– На что посоветуете ориентироваться фермеру при совершенствовании технологий в своем хозяйстве?
– На научные рекомендации – они обоснованы. Второе – на рыночные основы. Обращайте внимание на почвенные условия. Изучайте опыт соседа, передовой производственный опыт других фермеров. В Канаде и США очень хорошо развита система взаимоотношений фермеров, обмен опытом.
– С какими трудностями сталкивается сегодня аграрная наука при внедрении своих достижений в широкое производство и благодаря чему справляется с этими трудностями?
– Дело в том, что у нас нет отлаженной системы внедрения. Нет обратной связи от фермеров о результатах использования трудов ученых. В основном это связано с тем, что у фермеров нет особой заинтересованности. Мне кажется, система организации сельскохозяйственного производства, система больших холдингов в этом смысле не оправдана. И вообще, сельский труженик, который трудится на земле, не был готов к земельной реформе, к раздаче паев. В мире нет такого. Кроме того, не всегда оправдана система субсидий.
– Какова, на ваш взгляд, идеальная модель взаимоотношений «наука –производство»?
– Есть модель американская и канадская, которую я хорошо знаю, – это служба внедрения при университетах. Там есть соответствующие службы при МСХ США и Канады. Эта система работает, ее функционирование хорошо поставлено на федеральном и местном уровнях. Необходимо создавать ассоциации по проблемам, которые могут ставить задачи науке.
– Может ли Казахстан сегодня коммерциализировать достижения ученых?
– Да, но нужна заинтересованность фермеров. Кроме того, нужно хорошо изучить зарубежный опыт в этом плане.
Конечно, и уровень научных достижений должен быть соответствующим. Сегодня с обычным научным инструментарием и школой ученых это трудно сделать. Легче с семенами. Сейчас есть хорошие идеи – субсидировать фермеров за использование научных достижений, тогда они и будут привлекать ученых.
При этом мы везде и на всех форумах бесплатно рассказываем о наших достижениях, разработках, и не исключено, что позже что кто-то будет их коммерциализировать. Может быть, во время переходного периода государство могло бы покупать продукты нашей научной деятельности и обеспечивать ими фермеров.
Ирина Гавриленко
Канат Акшалов – один из основных авторов разработки принципов и эффективности интенсификации технологии возделывания яровой пшеницы, ячменя, овса и других культур, новой концепции интенсивного, беспарового земледелия в засушливой степи Северного Казахстана под руководством академика М. К. Сулейменова.
Сейчас работает над проблемами новых систем обработки почвы и посева сельскохозяйственных культур, экологии, диверсификации растениеводства, использования современных сельскохозяйственных машин, точным земледелием.
Канат Акшалов подготовил четырех магистров сельскохозяйственных наук в НПЦЗХ им. А. И. Бараева, Шортанды, соруководитель трех студентов-магистрантов и двух PHD-студентов из Японии и США, Германии.
Один из немногих ученых Казахстана, имеющий официально признанный высокий рейтинг научных публикаций. Индекс Хирша в научных изданиях Web of Science составляет 4,0 и индекс Хирша 9,0 в изданиях Scopus.
Источник: https://agbz.kz/kanat-akshalov-nashi-issledovaniya-v-shortandy-ne-ustupajut-urovnju-kanady/
